Помните ?
Сергей Михалков
В Музее В.И.Ленина
В воскресный день с сестрой моей Мы вышли со двора. - Я поведу тебя в музей! - Сказала мне сестра. Вот через площадь мы идем И входим наконец В большой, красивый красный дом, Похожий на дворец. Из зала в зал переходя, Здесь движется народ. Вся жизнь великого вождя Передо мной встает. Я вижу дом, где Ленин рос, И тот похвальный лист, Что из гимназии принес Ульянов-гимназист. Здесь книжки выстроились в ряд - Он в детстве их читал, Над ними много лет назад Он думал и мечтал. Он с детских лет мечтал о том, Чтоб на родной земле Жил человек своим трудом И не был в кабале. За днями дни, за годом год Проходят чередой, Ульянов учится, растет, На сходку тайную идет Ульянов молодой. Семнадцать минуло ему, Семнадцать лет всего, Но он - борец! И потому Боится царь его! Летит в полицию приказ: «Ульянова схватить!» И вот он выслан в первый раз, В деревне должен жить. Проходит время. И опять Он там, где жизнь кипит: К рабочим едет выступать, На сходках говорит. Идет ли он к своим родным, Идет ли на завод - Везде полиция за ним Следит, не отстает... Опять донос, опять тюрьма И высылка в Сибирь... Долга на севере зима, Тайга и вдаль и вширь. В избе мерцает огонек, Всю ночь горит свеча. Исписан не один листок Рукою Ильича. А как умел он говорить, Как верили ему! Какой простор он мог открыть И сердцу и уму! Не мало смелых эта речь На жизненном пути Смогла увлечь, смогла зажечь, Поднять и повести. И те, кто слушали вождя, Те шли за ним вперед, Ни сил, ни жизни не щадя За правду, за народ!.. Мы переходим в новый зал, И громко, в тишине: - Смотри, Светлана, - я сказал, - Картина на стене! И на картине - тот шалаш У финских берегов, В котором вождь любимый наш Скрывался от врагов. Коса, и грабли, и топор, И старое весло... Как много лет прошло с тех пор, Как много зим прошло! Уж в этом чайнике нельзя, Должно быть, воду греть, Но как нам хочется, друзья, На чайник тот смотреть!
Мы видим город Петроград
В семнадцатом году:
Бежит матрос, бежит солдат,
Стреляют на ходу.
Рабочий тащит пулемет.
Сейчас он вступит в бой.
Висит плакат: «Долой господ!
Помещиков долой!»
Несут отряды и полки
Полотна кумача,
И впереди - большевики,
Гвардейцы Ильича.
Октябрь! Навеки свергли
власть
Буржуев и дворян.
Так в Октябре мечта сбылась
Рабочих и крестьян.
Далась победа нелегко,
Но Ленин вел народ,
И Ленин видел далеко,
На много лет вперед.
И правотой своих идей -
Великий человек -
Он всех трудящихся людей
Объединил навек.
Как дорог нам любой предмет,
Хранимый под стеклом!
Предмет, который был согрет
Его руки теплом!
Подарок земляков своих,
Красноармейцев дар -
Шинель и шлем. Он принял их
Как первый комиссар.
А теперь к делам земным, финансовым...
ЧЁРНОЕ ДНО КРАСНОГО ПЛАМЕНИ
К истории вопроса
О том, что революция в России была «неизбежна», написано изрядно. Иные в этом неколебимо и поныне убеждены.
Действительно, разрушение исторической России готовилось долго, не менее полвека, если считать от Каракозова, вышедшего из общества «Ад» и пустившего в 1866 году пулю в императора Александра II .
Действительно, разрушение исторической России готовилось долго, не менее полвека, если считать от Каракозова, вышедшего из общества «Ад» и пустившего в 1866 году пулю в императора Александра II .
Но готовилась революция во всей Европе, готовилась мировая революция, которую также полагали неизбежной.
Многие, любящие историческую Россию, потом терзались, как и протоиерей о. Сергий Булгаков: «За что и почему Россия отвержена Богом, обречена на гниение и умирание? Грехи наши тяжелы, но не так, чтобы объяснить судьбы, единственные в Истории. Такой судьбы и Россия не заслужила, она как агнец, несущий бремя грехов европейского мiра. Здесь тайна, верою надо склониться».
Верою склониться. С этим нельзя спорить.
Но нельзя отринуть и того, что ненавистники православной державы имели средства, план и волю, чтобы добиться торжества революции.
Преувеличивать их роль нельзя. Но и преуменьшать – глупо. Они сумели создать катализатор для революционного процесса, без чего тектонических потрясений и пламени, вышедшего на поверхность, не было бы; так бы и искрило потихоньку, гасимое реформами и военными успехами.
Когда Троцкий однажды сказал, что Коминтерн для революции – это консервативная организация в сравнении с Нью-Йоркской Биржей, - он знал, что говорил, ибо был человеком осведомлённым.
Дело было в Нью-Йорке
Император Александр III , узнав, откуда нагнетается революция, решил с ними договориться. Нужно было понять, с кем договариваться? Государь полагал заключить с ними своего рода соглашение: прекращение финансовой поддержки революции в обмен на значительное улучшение условий жизни русского еврейства. След вывел – через Лондон – в Нью-Йорк, к некоему Якову Шиффу. Шифф прорычал посланнику: «С Романовыми – никогда!» И прогнал.
 |
| Джейкоб Шиффе |
Еврейская энциклопедия сообщает о Джейкобе Шиффе (1847-1920), что происходит он « из именитой раввинской семьи», чей «отец был связан с домом Ротшильдов». Сообщается, что «особую известность принес Шиффу выпуск облигаций на сумму 200 млн. долларов в пользу Японии во время русско-японской войны. Он помог Японии, так как ненавидел царский режим за его антисемитскую политику. Шифф неоднократно отказывался участвовать в займах для царского правительства и отговаривал от этого других финансистов. В то же время он оказывал щедрую помощь группам еврейской самообороны и жертвам погромов 1903–1905 гг. в Российской империи… Шифф сыграл видную роль в борьбе за денонсацию торгового договора между Россией и США от 1832 г . Лишь после февральской революции 1917 г . Шифф изменил свое отношение к России и, стремясь поддержать правительство Керенского, предоставил ему большой заем…»
Биограф Шиффа Наоми Коэн показывает, что его отношение к царской России было «личной войной, продолжавшейся с 1890-х до 1917 года». Эта война, продолжает биограф, «с годами усиливалась и превращалась во всепоглощающую страсть». Причина – религиозная: «Банкир настойчиво сравнивал положение евреев в России с библейской историей Египетского исхода, а себя самого, без сомнения, видел новым Моисеем». Биограф считает, что именно своему «крестовому походу» против России Шифф обязан «возвышению на невиданную прежде для еврейского лидера высоту». Шифф влиял на решения правительства, на решения президента.
Русский военный следователь по особо важным делам Борис Бразоль (1885–1963; «следователь от Бога», как его характеризовали), патриот России, занимавшийся расследованием злоупотреблений при поставках в армию, с 1916 года находился в командировке в США, где и остался после революции. В архиве Государственного департамента хранится его доклад «Большевизм и иудаизм» датированный 1918 годом, в котором утверждается: «Решение о свержении царского правительства было принято 14 февраля 1916 года в еврейском квартале Нью-Йорка группой революционеров во главе с банкиром Джейкобом Шиффом». На конференции было принято решение отправить в Россию несколько сот агитаторов из эмигрантской среды, для чего «нужная сумма, вне зависимости от ее величины, будет предоставлена людьми, сочувствующими революции в России».
Революция, конечно, делалась и в более близких пределах.
Берлин, Токио, Константинополь…
Бывший революционер, эмигрант Давид Шуб в книге «Политические деятели России», ссылаясь на документы германского МИД, пишет, что «уже 8-го августа 1914 г . Вильгельм II приказал ассигновать большую сумму на революционную пропаганду в России». И – далее: «Вскоре после этого в Вене и в Львове группа украинских социалистов на деньги австрийского правительства создала «Союз вызволения Украины». Целью его было оторвать Украину от России и создать самостоятельное украинское государство. От австро-венгерского правительства Союз получил большие деньги для ведения пропаганды среди русских военнопленных в Австрии и в Германии, а также в самой Украине».
Примечательно, что идея вести пропаганду среди военнопленных заимствована из опыта русско-японской войны 1904-1905 годов, ставшей детонатором первой революции. Христиан Раковский в 1938 году на допросе поведал, что «Яков Шифф, глава банковского дома «Кюн, Лёб и Ко.», который является ветвью Ротшильдов, имел такую власть, что США, которые сами имели колонии в Азии, в ущерб своим национальным интересам, сделали всё, для укрепления Японской Империи. Они реорганизовали японские лагеря для русских военнопленных в лагеря по подготовке революционных боевиков (а военнопленных было несколько десятков тысяч человек). Кто их обучал? – сам себя спрашивает Раковский и отвечает: - Инструкторы были присланы из США…» Инструкторы – революционеры-эмигранты.
Несомненно, что деньги, которые Вильгельм II вкачивал в русскую революцию, имели то же происхождение, что и деньги, полученные в своё время японским правительством.
В книге «Купленная революция. Тайное дело Парвуса» Элизабет Хереш (доктор философии из Вены) показывает, что Шифф, называвший Россию «врагом человечества», сделал так, чтобы его зять, немецкий банкир Макс Варбург, входивший в его финансовую империю, «раскошелился на крупный кредит для Германии из Америки», так как считал, «что надо приложить все совместные усилия, если они направлены против России». Хереш показывает, что германское правительство в лице политического отдела Генерального штаба «наряду с собственной стратегией проводила и ту, которую предложил Парвус». Парвус – одна из главных теневых фигур революции.
 |
Александр Парвус
|
Александр Парвус
Израиль Гельфанд; 1867-1924 выходец из России, получивший образование в Одессе, Цюрихе и Безеле, доктор философии, экономический гений. В молодости Парвус поставил перед собой две цели – сказочно разбогатеть и уничтожить Россию.
Он являлся учителем Троцкого, с которым фактически руководил Петербургским Советом в революцию 1905 года.
Уместно вспомнить, как на революции Пятого года Троцкий, которому было 25 лет, сделал имя. Старшие товарищи, уже съевшие на революции зубы, прежде относились к молодому человеку, подающему надежды, не очень серьёзно. В 1905 году он приехал из-за границы, у него не было ни партии, ни особого влияния…
О тайне восшествия Троцкого на революционный Олимп говорит Раковский ( Хаим Рейковер ), указывая на родственную связь Троцкого с банкиром Абрамом Животовским, «связанного с банкирами братьями Варбургами, которые, в свою очередь, являются родственниками банкира Якова Шиффа, то есть из той банкирской группы, которая и финансировала революцию 1905 года. И это и есть та причина, в результате которой Троцкий одним движением взбирается на самую вершину революционной иерархии. И здесь вы имеете ключ к его истинной личности…»
Сразу же после начала войны Парвус составляет план.
Совпадение интересов
Нужные двери Парвусу отваряли уже наработанные связи. В начале марта 1915 года в Константинополе он попал на приём к послу Германии. У него было имя и не однозначная репутация. Собственно, однозначно подмоченная для революционных кругов. Когда-то он, как литературный агент М. Горького, не передал оговоренные суммы в кассу РСДРП и автору, полученные в Европе; Горький поднял скандал; состоялся суд, Парвус был исключён из РСДРП). Но для германского руководства это не было препятствием, в нём увидели нужное себе…
Говоря о Парвусе, Георгий Катков, автор книги «Февральская революция», замечает: « Он – живое доказательство, что авантюристы XX века могли играть решающую роль в политике великих держав во время Первой мировой войны не в меньшей степени, чем такие же авантюристы в интригах итальянских государств эпохи Возрождения».
Парвус сказал послу в Константинополе: «Интересы германского правительства вполне совпадают с интересами русских революционеров. Русские социал-демократы могут достигнуть своей цели только в результате полного уничтожения царизма. С другой стороны, Германия не сможет выйти победительницей из этой войны, если до этого не вызовет революцию в России. Но и после революции Россия будет представлять большую опасность для Германии, если она не будет расчленена на ряд самостоятельных государств. Отдельные группы русских революционеров уже работают в этом направлении…»
Тут было совпадение интересов, над этим работало и германское правительство. Давид Шуб пишет: «Парвус доказывал германским дипломатам, что только русские социал-демократы в состоянии подготовить новую всеобщую забастовку в России, под лозунгом «Свобода и мир», и при этом подчеркивал, что большевики под руководством Ленина являются самой влиятельной организацией». Это был авантюрный ход. Прямого выхода на Ленина, после скандала, у него не было. При этом Вильгельм II не верил, что какие-либо потрясения опрокинут русский трон, но был заинтересован в возникновении таких потрясений, надеясь, что это подтолкнёт Николая II к заключению сепаратного мира, после чего Германия сможет «свести счеты с Великобританией». План в Берлине был принят. В середине марта 1915 года «Парвус стал главным советником германского правительства по революционным делам в России». Он получил первый миллион марок.
Программа разрушения России
Обширная программа Парвуса, названная незамысловато «Подготовка массовой политической забастовки в России», составлена была на 20 страницах и, в частности, содержала положения:
- о массовой забастовке под лозунгом «Свобода и мир», которая должна выйти из Петрограда и охватить оружейные фабрики и железнодорожные линии;
- о агитации среди рабочих в портовых городах (Одессе, Севастополе) и на судостроительных верфях (Николаев);
- о побеге политзаключенных из Сибири и использовании их в качестве революционных агитаторов в Петрограде;
- о использование русской прессы в Европе, которая бы повлияла на позицию нейтральных стран, подтолкнула их к вступлению в войну на стороне Германии;
- о Украине: «подстрекательство против русского господства за автономию, особенно среди крестьян»;
Похожие пункты касались Финляндии и Кавказа
Его план предполагал диверсионную деятельность – взрывы мостов «как в 1904-1905 годах», поджоги нефтехранилищ в Баку…
Но первостепенной его задачей было установить контакт с большевистской фракцией и заручиться поддержкой Ленина. Это ему не вполне удалось: Ленин мечтал о журнале, «при помощи которого он надеялся толкнуть весь европейский пролетариат на путь немедленной революции». Он не верил в успех Парвуса. Более того, в январе 1917-го (текст есть в Сочинениях) в своём выступлении перед швейцарской аудиторией Ленин сказал: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции…» Революция началась через несколько недель.
Невидимый агент и его дело
Парвус создал агентурную сеть в Европе и России. О её деятельности представитель германского правительства был высокого мнения: «Работа так хорошо поставлена, что часто даже люди, работающие в организации, не знают, что за всем этим стоит германское правительство».
Ещё бы! Идёт кровавая война. А революция – это оружие, и оружие намного более выгодное, чем создание новых пушек, строительство аэропланов, проведение очередной мобилизации. Революция, фактически, мобилизовала русских на разрушение своей страны.
Парвус, ведя роскошную жизнь, соря деньгами, но и широко прикармливая эмигрантов, действовал по всем возможным направлениям. Уделял внимание, между прочим, и «Спилке вызволення Украины», оказывая сепаратистской организации «практическую помощь». Революция активно плела свои сети и в масонских ложах, готовя в их среде будущее Временное правительство. Будущий премьер-министр Александр Керенский был некоторое время секретарем масонского Верховного совета, то есть главой русского масонства.
Забастовки, устроенные по единому сценарию, придуманному черным гением Парвуса, сотрясали промышленные центры.
Схема была проста. Одни из заводских цехов выдвигал заведомо невыполнимое требование. Время военное. Предприятие оборонное. К забастовщикам применялись репрессивные меры. Это становилось запалом для других цехов, а потом и заводов. Так на Путиловском заводе « 3 февраля 1916 года механики электротехнической мастерской потребовали повышения платы на 70%». Они были «подогреты» - и агитацией и деньгами. Аналогично начиналась забастовка на верфях в Николаеве. Расследование показало, что « невыносимое» материальное обеспечение, которое побуждает одних рабочих объявить забастовку, вполне удовлетворяет рабочих на соседнем заводе.
В череду экономических требований вбрасывались политические лозунги, которые народных настроений вовсе и не выражали: « Долой произвол царских наемников! Долой романовскую монархию! Да здравствует пролетарская солидарность и классовая борьба! Да здравствует революционный пролетариат и российская социал-демократическая рабочая партия »...
Для Совета министров России не было загадкой происхождение стачек и забастовок. Морской министр Иван Григорович почти сразу после начала деятельности Парвуса доложил: «По новейшим дошедшим до меня сведениям, появление прокламаций является результатом действий агентов воюющих с нами держав, не останавливающихся ни перед какими неблагородными мерами». Позже Григорович констатирует: «Немцы ведут усиленную пропаганду и заваливают деньгами противоправительственные организации. Сейчас особенно остро на Путиловском заводе...»
Путиловский завод далеко не случайно был выбран в качестве «запала»: банкир А. Животовский являлся компаньоном банкира и промышленника Алексея Путилова.
Катков пишет: «Свидетельство Григоровича не вызвало сенсации в Совете министров: очевидно, министрам было известно, что немцы подогревают рабочие волнения и готовят массовый взрыв».
Забастовочное движение пресекалось полицейскими и военными мерами, арестовывались зачинщики. Но этого было недостаточно. Дух революции будоражил умы.
Взрыв
Требование рабочими одного из цехов Путиловского завода (18 февраля 1917 года) пятидесятипроцентной надбавки, последовавшая затем сидячая забастовка и увольнение забастовщиков вызвало давно подготавливаемую вспышку. 22 февраля дирекция объявила о закрытии всех цехов. Это вытолкнуло за ворота завода – в рабочий день – на улицы тридцать тысяч хорошо организованных рабочих.
«Ни до, ни после этого рабочие массы России, - пишет Катков, - не демонстрировали подобной способности к согласным "стихийным" действиям».
В тот момент большевики по тактическим соображениям были против забастовок. По их планам революция откладывалась на период завершения войны, на период массовой демобилизации. Ожидалось, что весенне-летнее наступление русской армии станет победным.
Действовал Парвус не через большевиков, а через так называемую «Межрайонку», немногочисленную организацию. В «Межрайонную организацию объединенных социал-демократов» Петрограда входили меньшевики и отколовшиеся от своей партии большевики. Идеологию формировало влияние Троцкого и опыт Петербургского Совета 1905 года. «Межрайонка» в феврале выпустила листовки с лозунгами «Долой самодержавие», «Да здравствует революция», «Да здравствует революционное правительство», «Долой войну» - проявила удивительную для всех прочих активность.
В забастовку другие заводы вовлекались порой угрозами. На красных полотнищах первых дней беспорядков был единственный лозунг: «Хлеба!» Политических требований не было. Но вот однажды возникло красное знамя с литерами «Р.С.Д.Р.П.» (Российская социал-демократическая рабочая партия). А на втором – «Долой войну». Этот лозунг сочувствия у демонстрантов не вызвал, пришлось убрать. Активные участники событий понимали, и этому оставлены свидетельства, что «лозунги им навязали какие-то таинственные посторонние лица». Главный в небольшой группе рабочих, получивший «задание», подошёл к товарищам. «Чего они хотят?» - спросил один из них мрачно. «Они хотят мира с немцами, хлеба и равноправия евреев», - был ответ. Хлеб народ интересовал. А всё прочее было притянуто в «стихийную» революцию.
Закрытие Путиловского завода и сочувствующие забастовки наложились на беспорядки, вызванные паническими слухами о возможном введении карточек на хлеб. Возникшие очереди за хлебом (при свободной продаже всех остальных продуктов) привели к разгрому нескольких булочных… Народу весело было! Нарядная публика задорно кричала, дразня полицию: «Хле-ееба! Хле-еееба!»
Две волны – рабочая и хлебная – совместились. Поднялся вал. На Знаменской площади во время митинга, у подножия памятника Александру III, казак-сектант ударил шашкой офицера полиции, который хотел дотянуться до красного флага, толпа добила. Для разгона одной из демонстраций были применены войска. На Невском пролилась кровь – сорок убитых. Это был воскресный день. В воскресенье 26 февраля в церквях не было объявлено о запрещении православным участвовать в беспорядках. Первенствующий члена Святейшего Синода митрополит Владимир (Богоявленский) отказался, имея обиду. 27-го февраля, это был понедельник, в казармах одного из полков, в учебных ротах, убили офицера. Солдаты-новобранцы с винтовками выскочили на улицу. Начался вооружённый мятеж. Уличная стихия громила полицейские участки, открывала тюрьмы. Запылало здание Окружного суда: свобода!
Для революционеров почти всех мастей, для деятелей Государственной думы, как и для большинства масонов, сам момент революционного взрыва оказался неожиданностью.
На горячие угли полстолетия готовившейся революции легли в 1917 году три компонента: недостаток хлеба, закрытие Путиловского и наличие в Петрограде огромного числа новобранцев, не видевших войны, не желавших фронта, разложенных агитацией. Четвёртым всепроникающим компонентом был антимонархический заговор в верхах, в среде генералитета и думцев. Отступление от веры и присяги, жар «углей» и названный набор компонентов произвели чудовищной силы взрыв, разрушивший здание Исторической России, многовековую монархию. Россия погрузилась в новую эпоху.
Золото победителя
«Шифф» выиграл войну. Могли ли он и его Ко её проиграть? Могли. Всё золото Нью-Йорка, Лондона, Берлина оказались бы бессильны, если бы Русь хранила веру православную. Всё бы разбилось о святую веру, как комариная туча разбивается о ветровое стекло.
Шифф мог проиграть, но не мог разориться. Ни при каких условиях. Финансовая система, изобретенная первым Ротшильдом и усвоенная пятью его сыновьями, разветвившаяся, охватившая весь мир, не допускает такого сценария. Их богатства и власть приумножаются любой созидательной и любой разрушительной деятельностью. Для разрушения нужны армии, вооружения, инфраструктура нужны кредиты, которые невозможно не вернуть – ни в случае победы, ни в случае поражения. Вернуть золотом. С процентами. Для созидания – восстановления городов, заводов, дорог – нужны те же кредиты. И они тоже будут возвращены в любом случае. С огромными процентами.
В революцию были вложены гигантские средства. Выгода многократно перекрыла все издержки. О размере вложений существуют разные мнения. Представление о целом можно иметь, видя фрагмент. Посол Временного правительства в США, а затем – формально – и Советского правительства Борис Бахметьев сообщал, что большевистские лидеры в период 1918-1922 годов должны были осуществить поставки золота в Америку фирме «Кун, Лёб и Ко», контролируемой Шиффом, стоимостью в 600 миллионов долларов в качестве погашения задолженности…
+++
Прошло 95 лет. О Феврале 1917 года существует огромная литература. Мы многое знаем. Но, вероятно, и не знаем многого. Однако уже и то, что известно, заставляет внимательно всматриваться в события ХХI века, в «цветные революции», в «необъяснимую», «стихийную арабскую весну», «стихийное болотное движение».
